Я знаю, к сожалению, что такого может один человек или группа сделать с другим. И после 40 часов плена я повотряю: самое страшное - это ложь. То, что позволяет твориться страшному - ложь. То, что прощает страшное - ложь. И еще - страх.
Я революционер и недальновидная девочка. Но самое страшное в моей жизни могло бы быть менее страшным, не будь в ней внешней лжи. И страха тоже.

Пример Ливии не настораживает. И почему он должен настораживать?